Александр Панчин: Greenpeace традиционно выступает против генной инженерии
Connect with us

Интервью

Александр Панчин: Greenpeace традиционно выступает против генной инженерии

Известный российский популяризатор ГМО кандидат биологических наук Александр Панчин рассказал РИА АМИ, почему нобелевские лауреаты написали письмо Greenpeace в защиту ГМО, и почему голос российских ученых не был услышан депутатами, запретившими производство ГМО в нашей стране.

– Что подтолкнуло нобелевских лауреатов высказаться на эту тему? Почему именно сейчас?

– Сложно привязать это событие к какому-то конкретному информационному поводу. Ранее было исследование центра PEW, показавшее, что 88% ученых AAAS (крупнейшей научной организации, издающей журнал Science) считают ГМО безопасными. Среди ученых с профильным биологическим образованием процент еще больше. В России было письмо 49 докторов и 98 кандидатов наук в поддержку развития генной инженерии. Существует большой разрыв между мнением представителей научного сообщества и мнением общественным по этой теме, это сильно тормозит научно-технический прогресс. Думаю, многие ученые, в том числе и нобелевские лауреаты, устали от неразумных высказываний политиков и активистов.

– Как позиция Greenpeace вредит распространению ГМО-продуктов, в частности, золотого риса?

– Greenpeace традиционно выступает против генной инженерии. Будучи известной организацией со значительным политическим капиталом, они влияют на формирование общественного мнения, распространяя набор мифов о ГМО. К сожалению, даже благими намерениями может быть вымощена дорога в ад, особенно если разум спит и рождает чудовищ. В интернете вы найдете многочисленные снимки людей, как правило – городских жителей, которые, наслушавшись пропаганды о вреде ГМО, вытаптывают экспериментальные поля того самого золотого риса. Наверно тут виноват не только Greenpeace, но и другие организации, а также плохое образование населения, но Greenpeace безусловно подливает масла в огонь.

Даже по своему профилю – защита окружающей среды – Greenpeace не хотят использовать современные технологии, а ведь некоторые ГМО помогают защищать окружающую среду.

– Какие же достижения ученых в области ГМО Greenpeace мог бы использовать?

– Генетически модифицированные растения помогают очищать почву, загрязненную тяжелыми металлами. Генетически модифицированные деревья, богатые целлюлозой, не только облегчают получение бумаги, но и снижают загрязнение окружающей среды от бумажной промышленности. Повышение урожайности полей за счет ряда ГМ сортов позволяет людям не затрагивать естественные природные экосистемы, не изымать их под нужды сельского хозяйства при росте численности населения. Устойчивые к вредителям сорта растений позволяют сократить опрыскивание полей инсектицидами с кукурузников, что помогает защитить полезных и безвредных членистоногих – бабочек, пчел, божьих коровок, паучков. Экосвинки, хорошо усваивающие фосфор из растительного корма, содержат меньше этого элемента в своем навозе. Попадание фосфора в водоемы приводит к их цветению за счет размножающихся водорослей, которые вырабатывают токсичные вещества, убивающие рыбу. Список можно продолжать. Научись Greenpeace хотя бы избирательному подходу к генной инженерии, одобрению того, что совершенно точно полезно – к ним не было бы таких претензий.

– Чем хорош золотой рис?

– Как морковка, он богат бета-каротином, предшественником витамина А. В развивающихся странах 250-500 тысяч человек ежегодно слепнут из-за нехватки этого витамина. Если съедать в сутки 75 грамм золотого риса последней модификации, слепота заведомо не грозит.

– На днях Госдума одобрила полный запрет на производство ГМО продукции в России. Как такой закон мог быть принят?

– Только 29% россиян понимают, что гены есть не только у генетически модифицированных организмов, но и у обычных. Это примерно соответствует тому факту, что 75% россиян готовы переплачивать за продукты без ГМО, а 80% считают ГМО опасными и подлежащими запрету. Не вижу причин думать, что депутаты и чиновники лучше разбираются в теме – экзамен по биологии на пути к важным должностям не стоит. В Новой Зеландии было несколько политиков, которые пытались запретить вещество под названием дигидрогена монооксид. Кто-то им сказал, что это вещество, присутствующее в продуктах и напитках, используют для охлаждения ядерных реакторов и в химической промышленности. Дигидрогена монооксид (H2O) – это вода, если что. Впрочем, закон не запрещает продажу ГМО. Мы можем импортировать чужие ГМО, но не может производить своих. Уверен, что западные компании довольны: в России им еще долго можно не ждать появления конкуренции.

– Кто в России занимается ГМО? Какие исследования проводятся?

– В России биоинженеров готовят на бюджетных местах, как-минимум, в 7 крупных ВУЗах, включая МГУ им. М.В. Ломоносова. Полно людей, занимающихся генной инженерией в рамках фундаментальных научных исследований, но есть и те, кто пытаются работать в прикладном направлении. Есть устойчивые к колорадскому жуку сорта картофеля, есть разработки по созданию клубники, яблок и груш, более сладких и устойчивых к грибковым заболеваниям. Есть работы по созданию трансгенных животных, производящих лекарственные препараты.

– Почему голос российских ученых не был услышан?

– Некоторые из ученых выступали с научно-популярными лекциями. Кто-то выступал по телевидению. Появились научно-популярные книги, рассказывающие о мифах, связанных ГМО. Речь не только о моей книге, но и, например, о новой книге Аси Казанцевой «В Интернете кто-то не прав». Но дело просвещения часто неблагодарное и сложное: когда приглашают на телевидение, сложно перекричать профессиональных крикунов, некомпетентных в вопросе, но уверенно запугивающих население страшилками. Особенно, если ведущие и редакторы не на твоей стороне и не хотят разбираться в теме. Я однажды написал статью под названием «Как я побывал в аду» про свой поход на Первый канал. Ад – это толпа орущих «экспертов», понятия не имеющих, о чем они говорят.

Некоторые люди из министерства образования науки и их научные консультанты пытались как-то вразумить принимающих решения, но, видимо, не получилось. А грозит этот закон, прежде всего, утечкой квалифицированных кадров, утечкой критических технологий. Если мы не можем внедрить отечественную разработку в России, то мы ее продаем зарубежным компаниям, а потом импортируем готовую продукцию. А это означает усиление уже существующей зависимости от импорта семян – по некоторым культурам зависимость превышает 90%. Еще один результат такого закона – усиление антинаучных настроений в обществе.

Александр Панчин – кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Института проблем передачи информации РАН, автор книги «Сумма биотехнологии. Руководство по борьбе с мифами о генетической модификации растений, животных и людей».

 

Click to comment

You must be logged in to post a comment Login

Leave a Reply

еще in Интервью